Так что у них? Котёл плавильный?
Тюрьма народов, как пить дать!
Им без рабов Ордою сильной,
Во веки б вечные не стать.
Чтоб был простор для суперменов,
Согнали с мест аборигенов.
Взялись туда рабов возить,
Погибла тьма, кому судить!?
Купались «Граждане» в Свободе,
Индейцы в резервации,
А негры на плантации,
«Билль о правах»…, всё в этом роде.
Что ж, Демократия – такая дура,
Как ни крути – всё Диктатура.

Из демократий лучше нету
Чем диктатура большинства,
Но вот беда, коль «массу» эту
Ведут корысти божества.
Любви и Правды идеала
Для «янки» сроду не хватало.
Оковы снять, ослабить прес,
Помог технический прогресс:
Невыгодно с рабом возиться,
Вдруг стало ясно господам,
С наёмным и не по трудам
Есть способы как расплатиться.
А кожи цвет и до сих пор
Там как негласный приговор.

Чтоб воевать чужие земли,
В своей был надобен покой:
«Мы все равны, и каждый внемли:
МЫ «правим» Мир, никто другой!»
Где тихо силой, где деньгами,
Где лживым словом, где «пинками»
Нудили многих спину гнуть,
Полмиру вольно не вздохнуть.
Полмира стало их тюрьмою.
Себя ж всегда за образец,
Мол, наш народ и швец и жнец,
Не налюбуются собою.
Что вечно на чужом горбу,
Про то молчок, на то табу.

Весь Запад «вырос» на разбое.
И Гроб Господень вызволять,
И «демократию» внедрять,
Лишь повод, и ничто другое.


© Copyright: Шевченко Валерий, 2016

В кругу двух-трёх невежд,
Столь убежденных в том,
Что глупость их считается умом,
Старайся быть ослом,
Не то они ославят
Того, кто не осел, еретиком.
(C) Авиценна.

А жизнь- это сумка. Ну,может, рюкзак!
Смотря,с чем удобней шагать по дороге.
Кому-то охота катить чемодан,
Кому-то кармана хватает в итоге.

Вначале, как нищий, идёшь налегке,
Успев затолкать в свою сумку лишь веру,
Но с каждой минутой нести тяжелей,
Добавится всё и успех, и потери.
(С)

Святые люди...

Врач:
Я получил сегодня в нос, на вызове, мотая шину.
Забавный всплыл такой вопрос – зачем пришел я в медицину?
Был вызов «Улица, лежит. Мужчина, взрослый, без сознанья».
«Шестнадцать, приняли» - летит бригада, огибая здания.
Два пьяных тела, мордобой. Один со сломанной рукою.
Пока лечили – крик и вой. В лицо удар. И кровь – струею.
Скандал и вопли. Был наряд. Кого-то, кажется, скрутили.
Но «Это доктор виноват!» и «Слыш, братан, врача убили!».
Вокруг толпа – как стая пчел. Кто веселился, кто заохал.
Но ни один не подошел - обнять, спросить: «Ну как ты, доктор?».
Я ухожу - побитый пес - кровь вытирая и хромая.
Болит не в хлам разбитый нос. Болит душа. Она, родная.

Фельдшер:
Сейчас, выходит, не в чести, все, кто халат накинул белый?
Крест красный тяжело нести… Так, чтоб достойно, честно, смело.
Упреки бьют со всех сторон. Но мы за жизнь других в ответе!
Ты помнишь вызов на перрон? И два шага до верной смерти…
Искали вены на руках. Инфаркт. Мужчине чуть за тридцать.
А рядом сын (скрывает страх). Сирены вопль, путь до больницы.
Мелькнут над скорой маяки. Разладят ночь ударом тока…
И я слегка коснусь руки: нас где-то ждут, ты знаешь, доктор…
Среди подъездной тишины, считая серые пролеты,
Я знаю точно: мы нужны! За то – люблю свою работу.

Врач:
Конечно, помню. Был инфаркт. Был вой сирен, была больница.
А после, помнишь, тротуар? Оскаленные, злые лица?
Где были мы? Угу, повтор. Дочь прокурора, «умирает» -
Ну, в смысле, друг включил игнор. Истерика. Ну, да, бывает.
И – ДТП, и детский труп, где наша опоздала помощь.
Ту синеву застывших губ? Слова, угрозы эти – помнишь?
Ведь не успеть, считай – убить. Мы не успели. И – убили.
Кому мы сможем объяснить, что мы старались, мы спешили?
Дочь прокурора сладко спит, феназепам ей смежил веки.
Ей хорошо. А мать хрипит: «Горите вы в аду!! Навеки!!».
И мы горим. В своем аду. На части душу рвем руками.
Мы не смогли прогнать беду. Свой ад мы разжигаем сами.
Так нахера, прости за слог, терзать себя? Все это тщетно.
Я бы ушел. Даже любя, даже молясь на ту работу.
Ушел бы! К черту! Настежь дверь! А прав-неправ – рассудит Вечность!
Ушел бы… честно… вот поверь… ты веришь мне? Ты веришь, фельдшер?

Фельдшер:
Конечно, помню. Даже в сны порой приходят кадры эти…
Пусть я на скорой две весны, но очень трудно не заметить,
Как у тебя горят глаза, когда ты спас опять кого-то.
Сейчас нельзя по тормозам! Все бросить и забыть работу…
Я помню, как порой ворчал; учил, как ставить «кубиталки»…
Ну, а призвание врача?! Перегорело?! И не жалко?!
Не усмехайся! Громких фраз не подбираю, между прочим!
Я просто вижу: всякий раз душой болеешь. Даже очень!
А помнишь, роды принимал? Палатой стала вдруг машина…
Потом, через три дня узнал, чьим именем назвали сына…
В стакане плещется коньяк…. Так боль уходит после смены.
Да, в службе многое не так. Но где ты ей найдешь замену?
Что, заявление на стол? Уйдешь и громко хлопнешь дверью?
Прости за личный разговор… Но я тебе совсем не верю!


Врач:
Не верь. Попробуй ты понять, то, что до глотки мне обрыдло -
Я в медицину шел спасать! Спа-сать! А не баюкать быдло.
Я не чиновник, и не мент, не депутат, не член Синода,
Я знать не знал, что в тот момент я окажусь врагом народа.
Смешно! Народа… Ваш-шу мать! Насколько сей народ беспечен…
Они ж готовы расстрелять всех тех, кто их покорно лечит -
С доходом ниже, чем у шлюх, без прав, без льгот, без уваженья,
Глотая злость, смиряя дух, надеясь, веря в искупленье…
Здесь слово «врач» - синоним «враг»! Наверняка! Без компромисса!
Скажи мне, фельдшер, просто – как? Как их спасти? И есть ли смысл?

Фельдшер:
Теряя смысл своей работы, весьма озлобившись на свет,
Не ставя в грош, что спас кого-то… Решать тебе: уйти иль нет!
Дождь по карнизу бьет опять. Сквозь шум доносит нам селектор:
«Шестнадцатая! Хватит спать! На Луговой (где частный сектор)
Передаю вам ДТП. (И что-то про машину всмятку)».
(Рисует мозг сюжет уже, и руки тянутся к уладке).
Что, доктор, вы на увольненье? Вы не чиновник и не мент…
Даны минуты на спасенье. Весьма ответственный момент…

Врач:
«Шестнадцать, приняли!». Погнали! Пихай в карман адреналин!
Растворов хватит?

Фельдшер:
Да, нормально.

Врач:
- А кислород?

Фельдшер:
- Баллон один.

Врач:
Врубаем звук, меж ног укладка, носилки брошены на пол.
Я… да, прости, уже в порядке. Прости, мой фельдшер, я осел.
Ты что-то мне сказать хотела? Не надо. Нет цены словам.
Легко уйти и бросить дело. Уйти, послав их всех к чертям -
Скандальных дочек прокуроров, безумных бабок и мамаш,
Всех депутатов, борзых воров... весь мир, где конченый алкаш
Ценней, чем ты, и даже вправе избить тебя, презрев закон.
Он царь и бог - в своей канаве. Но так уж вышло, я - не он.

Фельдшер:
Да, ты не он. И сила в этом! Понять давно уже смогли:
Одни с усмешкой ждут нас где-то; другие - чтобы помогли...
Рассудит Бог. А мы не можем... Хоть жизни держим на руках.
Порой смотреть на это сложно, и мир как будто терпит крах...
Ты сам учил меня когда-то всех под гребёнку не ровнять!
Не мы с тобою виноваты, что могут нас не все понять...
Летим вперед, орет сирена. Как, кстати, нос? Забыл уже?
Так жизнь идет - за сменой смена, рисуя непростой сюжет.
Пусть кто-то труд наш не оценит... Нас ждут! Прекрасно знаешь сам ...
И ангел чью-то жизнь изменит. Хвала 03 и небесам...

(С)
Наталия Гросс. Олег Врайтов.

Вот жизни верная диета:
Любви печальный виноград,
Удачи яркая конфета
И счастья горький шоколад.
(С)

Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,
Кто не помнит утех, не прощает обид,
Пой, покуда у чанга не лопнули струны!
Пей, покуда об камень сосуд не разбит!

Давно хотел ее куда-нибудь запостить... очень жизненная для меня.

Есть у меня четыре камеры,
Одной без других просто быть не может.
Они наслаждаются разными карами,
Их вечно что-нибудь гложет.

Я закрываю их на замок
И не впускаю кого попало,
Чтобы туда вломиться не смог
Тот, для кого это просто забава.

Припев:
Много вопросов разных, ответы в каплях алых.
Сердце рвется, пульсом бьется, и я дышу, я живу!
Много вопросов разных, ответы в каплях алых.
Сердце рвется, пульсом бьется, и я дышу, я живу!

Камера первая – неприкосновенна,
На стенах фото друзей и близких.
Те, кто ушел, здесь так же нетленны,
Вошедшие могут жить без прописки.

Двери второй охраняют темницу,
В ней твари сидят в людском обличии.
Если сумел ты в ней очутиться,
Прими как есть ее безразличие.

Третья похожа на камеру пыток.
Решетка – для крестиков-ноликов поле.
Каждая клетка рубцами покрыта,
Но она упивается новою болью.

В четвертой - залитая солнцем долина,
Небесная высь чиста и безбрежна,
В ней то, что дороже золота мира -
Моя любовь и моя надежда.
Моя любовь и моя надежда.
Моя любовь и моя надежда.

Есть у меня четыре камеры,
Они то спокойны, то жаждут волнений,
Толкают меня легко под удары,
А я выполняю их повеленья.

Они ранят холодом, лечат теплом,
Могут быть сахаром или стать перцем.
Я и не знал, что так много всего
Может таить в себе мое Сердце.

Припев:
Много вопросов разных, ответы в каплях алых.
Сердце рвется, пульсом бьется, и я дышу, я живу!
Много вопросов разных, ответы в каплях алых.
Сердце рвется, пульсом бьется, и я дышу, я живу!

(С) Скрэтч

О чём ты плачешь, одинокая луна,
Рассыпав по небу свой жемчуг ярких звёзд?
О том, что ночь сегодня холодна,
И что никто не видит твоих слёз?

Прошу, не плачь! Сегодня я с тобой,
Мне так же холодно, и так же одиноко;
И стоит сумеркам низвергнуть свет дневной
Я встречи нашей жду, распахивая окна.

Я расскажу тебе, как тесен шар земной,
О том, как жизнь бежит по замкнутому кругу…
И ты, прошу, поговори со мной!
Луна! Позволь назвать тебя своей подругой!

Позволь согреть тебя дыханием своим,
И до утра сидеть с тобой под звёздным небом,
И будет ночи мало нам двоим,
Когда разлучит нас жестокостью рассвета.

И вскоре утренний туман мне смежит веки,
Тогда пригрезится по-детски яркий сон,
Про то, как мир утонет в лунном свете,
Про то, как снова мы останемся вдвоём.

(С) Rainboom_Dashie

Давно не хоженой тропой,
В туманной пелене,
Иду вперед, полуслепой,
С мечтой о ясном дне.

читать дальшеНе знаю как попал сюда,
Возможно на беду,
И потеряюсь навсегда
В таинственном саду.

В сплетении розовых кустов
Движение в темноте.
Поклясться вечностью готов,
Явилось чудо мне.

Тебя увидел и погиб,
Упал в траву у ног.
Из всех цветов, что там росли —
Прекраснейший цветок.

Движения грацией полны,
Бросаешь робкий взгляд
На серпик тающей Луны,
Под пение цикад.

Крыла изящного изгиб
Обнимет хрупкий стан.
Мы так немыслимо близки,
Но это лишь обман.

Не потревожит твой покой
Мой бестелесный дух.
Тот фатум, что зовут судьбой,
К мольбам должно быть глух.

Взлетев над мокрою травой
На легком ветерке,
Оставишь мягкое перо
В протянутой руке.

***

С немым отчаянием смотрел,
Как улетала прочь.
Ведь полюбить тебя посмел,
Другого мира дочь.

Освободясь от скучных дел,
Набрал избитых строк.
И это всё, что я хотел…
Нет, всё, что сделать смог.

Погаснет день, взойдет Луна —
Ночного неба страж.
Я упаду в объятия сна,
Изменчивый мираж.

Под лейтмотив мечты шальной
В густой туман иду,
Надеясь встретиться с тобой
В таинственном саду.

(C) DragonShy

Мой друг, не соблазняй холодных дур,
Что кормятся цитатами из книжек,
Важней почасовой прием микстур
Для этих оловянных неподвижек.
Ступней не замочив – они боятся рек.
Не выпив рюмки – вкуса алкоголя.
Несноснее прикованных калек
Натруженная жалобами доля.
Терпенье выставляют напоказ –
Не обольщайся их словесной лавой.
Двоих сплетает смелости экстаз,
Мораль и страхи – выдумал лукавый!

(С) Г.И.